Весной 1991 года произошло еще одно этапное событие и в личной жизни Ельцина, и в жизни страны – его выход из КПСС. Событие очень мучительное и для него, и для нас. Я хорошо помню состояние Бориса Николаевича утром накануне его выступления на ХХVIII съезде КПСС. Я могу честно признаться, что не видел Ельцина в более сложном и трудном состоянии, чем то. Даже в самых запредельных ситуациях, в ситуациях прямого риска, в моменты каких-то чрезвычайных решений, связанных с судьбой страны, он находился в состоянии более определенном. Выход из КПСС был для него тяжелейшим шагом.
Он переживал саму проблему как глубоко личную. Мне кажется, что эта драма так и осталась с ним до конца. Я и тогда оценивал, и сейчас продолжаю оценивать то его состояние как достойное. Он был сплавлен с коммунистической системой, он был ее органичным продуктом. Он сохранил человеческий, человечный и личностный уровень преданности (в хорошем смысле этого слова) к тому, что в его жизни воплощала КПСС. Он не испытывал бравой удали, с которой часто выходил на политическую сцену, он не проклинал и не сопровождал свое решение облегчающими душу воспоминаниями. Это была труднейшая работа, подводившая черту под большим куском жизни, затрагивавшая всю его натуру, все его помыслы.
Идею выхода Ельцина из КПСС мы обсуждали несколько раз, но кульминации своей она достигла во время работы ХХVIII съезда КПСС, когда нами были сделаны принципиальные выводы об абсолютной исторической исчерпанности самого коммунистического инструмента власти. Когда уже стали окончательно видны затянувшиеся маневры Горбачева, его инстинктивное избегание решительных действий и когда у Ельцина появилась возможность оправдать свое решение новой государственной ролью – ролью Председателя Верховного Совета РСФСР. Страна обрела навыки политического и идеологического плюрализма и руководитель российского государства становился по определению социально-политическим арбитром. Этот тезис и лег в основу заявления Ельцина.
Ясно, что этому событию требовалась своя эстетика, свое образное решение. Много чего еще будет в России памятного, но этот проход Ельцина по залу заседаний партийного форума… Проход в полный рост, во всей ельцинской фактурности, стати. И уход не в никуда, а сквозь строй вчерашних соратников в напряженной тишине – вверх. Ельцин уходил, оставляя их за спиной, от политического режима, который себя исчерпал, к новой России.
Сама идея выхода из КПСС как сильного хода в политической борьбе созревала долго.
Я вышел в апреле 1990 года. Для меня такой шаг был естественен, очевиден. Но и мне нелегко было его сделать. У Президента не было соперников