Когда Ельцин дрогнул на седьмом съезде и пошел на соглашение с Верховным Советом и Конституционным судом, то ему надо было идти до конца, раз уж он принял решение, и встроить в это соглашение такие положения, которые обеспечили бы дополнительные условия для политической стабильности. Этого сделано не было.
Через два месяца стало ясно, что Верховный Совет и Зорькин готовятся это соглашение по сути дела денонсировать.
Было очевидно, что с помощью соглашения, выявившего факт взаимного бессилия сторон (пока ни Ельцин не мог справиться с депутатами, ни они — с президентом), с помощью этого соглашения Хасбулатов лишь взял передышку. Он не собирался убирать петлю с шеи реформ, а всего лишь хотел перевязать узел.
Зорькин и Конституционный суд входили во вкус роли политического арбитра. Я запомнил выступление Зорькина на седьмом Съезде, когда он потребовал от депутатов проголосовать за соглашение и пригрозил, что если они этого не сделают, то суд вплотную займется некоторыми решениями Верховного Совета и съезда и признает их неконституционными …
Конституционный суд переступил грань внутренней правовой самоцензуры и превратился в игрока на политическом поле страны, которому абсолютно все равно, в чьи ворота забивать, лишь бы это вызывало аплодисменты на трибунах и давало какой-то шанс оставаться на виду.
Мне кажется, события тех дней и месяцев должны были научить Ельцина перестать ориентироваться на узкую площадку политического процесса, замкнутую в треугольник — съезд народных депутатов, Конституционный суд, правительство и президент. Но к сожалению те разборки обнаружили ограниченность взглядов президента на суть проводимой нами модернизации.
Для Ельцина реформа оставалась прежде всего чиновничье- номенклатурно-управленческо-кулуарным делом. А наша задача состояла в том, чтобы расширить список действующих лиц, чтобы по кирпичикам сложить здание полноценного гражданского общества, включая институт средств массовой информации, общественного самоуправления, партийные структуры.
Мы с головой выдали свою некомпетентность, когда в кульминационный момент политической жизни страны выбрали для агитации компактный трудовой коллектив и не решились сделать ставку на иные способы общественного воздействия на процессы, происходящие в стране. В тот момент обнаружилась, может быть, самая глубокая наша ошибка: проводить экономические и социальные реформы такого размаха, не опережая их соответствующими содержательными политическими реформами невозможно.
Наши настойчивые попытки нейтрализовать реставрационную активность Хасбулатова и Верховного Совета не сопровождались скрупулезной работой по укреплению вертикали исполнительной власти, президентской власти. Сейчас уже можно сказать откровенно, что подбор и расстановка кадров на посты глав администраций зачастую были результатом случайного, хаотичного выбора в условиях цейтнота. В каком-то смысле мы собственными руками лишили себя поддержки на местах… Скоков и Руцкой дистанцируются