Хасбулатов постоянно разыгрывал перед Ельциным человека, желающего найти с ним общий язык, влияющего только одному ему свойственным образом на депутатов. При этом ему почему-то важно было показать всему миру, что между ним и Ельциным существует какая-то особая доверительность. Он очень любил намекать на какие-то специальные, только ими двоими выработанные решения. Не было ни одного съезда, когда Хасбулатов не принимался исполнять танцы вокруг президента.
Не думаю, что Ельцин чересчур всерьез относился к этим обещаниям. Каждый раз он получал любвеобильные клятвы, сверхконфиденциальные заверения и оказывался в положении человека, которому приходилось все это лицемерие переваривать, сдерживая проявления недоверия. Но другая психологическая задача состояла в том, чтобы не дать себе утонуть в этом потоке лицемерия.
Яркий пример: когда шел поиск компромисса по вопросу формирования кабинета — речь шла о назначениях министров иностранных дел, обороны, внутренних дел и безопасности — обсуждалась масса вариантов. Как всегда, со стороны Хасбулатова звучали заверения и посулы о том, что выработанные формулировки пройдут голосование без помех, дело шло к согласию. Но вдруг опрокинув все договоренности, Съезд без оглядки утвердил ту норму, которая напрочь игнорировала интересы Ельцина — депутаты предпочли сами назначать министров по рекомендации президента.
Можно ли было найти противоядие против Съезда и Хасбулатова? Я думаю, одна из наших фундаментальных ошибок состояла в том, что мы не смогли наладить взаимодействие с депутатским корпусом — не только на основе терпимости к их идеологии и политическим убеждениям, но и на основе индивидуальной психологии.
К тому времени на съезде уже не было демократов, способных убедительно, внятно и согласованно ставить, и решать вопросы. Энергия эмоционального единства демократов к тому времени уже выветрилась, а наполнить ее новым содержанием нам не удалось. Мы не придавали большого значения ежедневной систематической работе, и если хотите, обработке депутатского корпуса.
Отсутствие этой целенаправленной работы Хасбулатов и его соратники использовали очень искусно. Уже тогда было понятно, что Верховный Совет изыскал богатые возможности поставить под контроль депутатскую активность, манипулировать мнением парламентариев. Руководство Верховного Совета определяло все в жизни отдельного депутата — начиная от бытовых и организационных проблем заканчивая политико-идеологическими вопросами. И в этих условиях все труднее было рассчитывать на массовую поддержку президенту и правительству — каждый депутат впал в зависимость от лидеров Верховного Совета и от их благорасположения. Все чаще возникал для народных избранников вопрос: «А что будет дальше, а как потом?»
К тому же сам президент и министры в значительной степени испортили, подвергли эрозии качество депутатского корпуса, лишив его ряда активных депутатов, игравших ключевую роль. Проще говоря, они немало демократов переманили в исполнительные структуры. В своей скорлупе