Нам было абсолютно ясно, что невозможно откладывать либерализацию цен. В то же время мы понимали, что выпускаем джина из бутылки, но другого выхода — в условиях банкротства Внешэкономбанка, отсутствия стратегического резерва у государства и вообще каких-то элементарных запасов — не было.
Я думаю, никто из нас, в том числе и Гайдар, не представляли, в каком виде, в какой форме будет проходить процесс. В большой степени мы доверились потоку жизни. Одна из наших существенных ошибок — это то, что мы не настаивали на создании жесткой вертикали исполнительной власти с подключением контрольных структур. Я сейчас убежден, что многие наши решения, с трудом принятые на политическом уровне или вообще не доходили, скажем, до последнего отдела в райсовете или доходили абсолютно деформированными.
Одно дело — отпустить цены, а другое — контролировать, чтобы их движение соответствовало определенным пропорциям рентабельности, затратам и правам потребителя. То есть монетаристская политика вполне возможна при соответствующей жесткой системе власти и управления. Имели ли мы реально возможность построить такую жесткую систему? Думаю, нет. Могли мы избежать либерализации цен? Думаю, тоже нет.
Наше правительство было во многом специфичным, наряду с хозяйственными вопросами нам приходилось ломать голову над тем, каким образом можно довести каждое решение до самого низшего уровня управления, как обеспечить эффективность нашей деятельности.
Выборы президента поставили задачу сформировать систему власти, отвечающую президентской концепции управления. Первыми шагами в этом направлении было учреждение института представителей президента в субъектах федерации и подбор и расстановка глав администраций в областях и краях.
Замысел состоял в том, чтобы придать исполнительной власти в России прямую связь с главой государства. Мы исходили из предположения, что со временем сложится взаимосогласованная система управления, при которой решение региональных и местных проблем будет увязано с интересами России в целом, будет работать на укрепление федеральных органов власти.
Предстояла интереснейшая и изнурительная работа по выявлению тех людей, которые могли бы в новых условиях осуществлять руководство областью или краем, опираясь на доверие и поддержку президента, правительства России и одновременно организуя региональную элиту как деловую и компетентную базу местной системы власти. Этой работой непосредственно занимался Валерий Антонович Махарадзе, используя специфическую созданную к тому времени структуру — контрольное управление при президенте Российской федерации.
Задача контрольного управления заключалась в том, чтобы в условиях отсутствовавшего партийного и народного контроля заложить некоторые основы корректного и компетентного анализа того, как функционирует система власти и управления в неизбежный период смены кадрового состава. Следует отметить, что впоследствии нас очень часто упрекали за то, что мы проявили излишнюю лояльность к государственному аппарату старой закалки, прежнего образца. Повсеместно в России советские чиновники продолжали занимать свои места в органах власти и управления. Почему, говорили нам, вы не предприняли кадровую чистку? Как вы могли наивно и благодушно сохранить на ключевых постах кадры, воспитанные советской партийной коммунистической системой и во многом настороженно и предубежденно относящиеся к тем преобразованиям, которые предпринимались под флагом демократической суверенной России?
Это не справедливая претензия. Во-первых, мы изначально не считали необходимым устраивать чистки и организовывать массовые перетряски — в данном случае речь идет о некоем принципе человеческом, политическом и деловом. Во-вторых, даже если бы такая задача была нами поставлена, решить ее практически не представлялось возможным. Откуда могли бы появиться специалисты, в одночасье способные заменить госслужащих на тех или участках работы?
Единственное, чего в тот момент мы добивались, это с максимальным тщанием отобрать и провести назначение первых лиц, от которых зависел дальнейший процесс обновления кадров на местах. При этом особая роль отводилась новому институту, вызвавшему в последствии массу противоречивых эмоций и оценок, институту представителей президента на местах.
Мы исходили из того, что это мог бы быть весьма полезный специфический механизм связи главы государства с регионами и территориями. По нашей мысли представитель президента должен был заинтересованно отслеживать настроения, царящие в регионе, проводить с учетом местной специфики разъяснительную работу по политике президента, мобилизовывать местный актив на поддержку президентской линии. И наконец, опираясь на этот институт, мы рассчитывали более грамотно проводить кадровую работу.
Нужно сказать, что на первых порах это изобретение безусловно себя оправдало. Там, где подбор человека на роль представителя президента оказался удачным, польза для общего дела была несомненной. Вместе с тем, незаметно сложилось реальное противоречие между представителями президента и местными властями: в некоторых регионах дело дошло до конфликтов. Представителей президента упрекали в осведомительстве, в том, что ни за что не отвечающие, но одновременно сующие свой нос везде и всюду они злоупотребляли своими возможностями в целях персональной и политической конъюнктуры. Кое-где их так и называли «комиссары Ельцина». Беспрерывно поступали жалобы от глав областей на то, что представители вносят смуту, нагнетают излишнюю подозрительность и в конечном счете мешают работать. Постоянной темой дискуссии на съездах народных депутатов стали требования устранить институт представителей.
Сам этот конфликт не имел, на мой взгляд, неопредолимую фатальную природу, а выражал отсутствие хорошо продуманной программы, в рамках которой глава администрации и представитель, не подменяя, не мешая друг другу и не сталкиваясь друг с другом, могли решать совместные задачи. Но понятно, что такого рода координация и сотрудничество зависят от личных качеств конкретных людей, от их способности не злоупотреблять должностью, от их понимания общегосударственной стратегии и от умения адаптировать ее к местным условиям. Ну, и конечно, сыграло свою роль то обстоятельство, что на первых порах люди подбирались по демонстративно-идеологическому критерию — демократ или нет, способен к выражению публичного гнева в адрес прошлой системы или нет, предан делу российских реформ и умеет эту преданность продемонстрировать или нет.
Можно сказать откровенно, что немало попало на должность представителя президента таких персон, которые плохо сочетали в себе демократическую убежденность и практическую полезность. Жгучий социальный темперамент таких людей не всегда переплавлялся в деловитость, корректность и политическую ответственность. Оказалось, что это разные способности и разные умения — организовывать новую систему власти — это одно, а очаровывать страстными речами, обличающими унизительное прошлое — другое.
Идея учредить институт представителей пришла нам в голову прежде всего от практической потребности — прежняя система управления в одночасье рухнула, развалились ее несущие конструкции и срочно понадобилось найти хоть какие-то заменители. Представителей президента нельзя было не придумать, поскольку что-то вроде этого было крайне нужно для дела.
Другой вопрос, что к сожалению, у нас отсутствовал тот самый отдел кадров, который мог бы тщательно последовательно отбирать кандидатуры. И самое главное — не было структуры, которая осуществив назначение, помогала бы своим назначенцам в работе по формированию команды единомышленников-специалистов. Многие главы администраций оказались предоставлены сами себе и по-разному воспользовались вынужденной свободой.
Очень интересно складывалась судьба государственных деятелей, которые в определенное время играли ключевую роль в этом процессе — скажем тот же Валерий Махарадзе. Впервые его имя прозвучало на всю страну, когда он был мэром Волгограда, проявившим способность к полезным новациям. Ельцин его отметил и вскоре ввел Махарадзе в состав президентского совета. Там запомнились его толковые и конкретные выступления, он умел увидеть проблему в единстве ее региональных и общегосударственных измерений, настойчиво до жесткости стремился определить конкретный план действий и добиваться его неукоснительного исполнения. И наконец, он умел облекать в привычные формы деятельности новые идеи, новые методы. Одним словом, речь шла о человеке новаторском, творческом, деловитом, последовательном и бескомпромиссном. Поэтому, когда встал вопрос о кандидатуре начальника контрольного управления фигура Махарадзе была одобрена. На его плечи легла огромная нагрузка по формированию руководящего кадрового корпуса в регионах страны.
После создания правительства реформ Валерий Антонович был назначен заместителем председателя по работе с территориями, что было органично и естественно. А контрольное управление возглавил Юрий Болдырев, новый в исполнительных структурах человек, ставший известным, прежде всего, как народный депутат СССР. Мы с ним в течение года работали в комитете Верховного Совета СССР по советам и самоуправлению. К моменту назначения начальником контрольного управления Юрий Болдырев демонстрировал максимально искреннюю заинтересованность в формировании дееспособной власти в России. Нам казалось, что его назначение олицетворяет добрую преемственность с тем, что уже успел заложить Махарадзе.
В ту пору Болдыреву было не более тридцати трех лет. Назначением на столь высокую должность столь молодого человека Ельцин доказал свою способность ценить прежде всего человеческие деловые качества.
Юрий Болдырев решительно и инициативно взялся за дело. На первых порах мы имели реальную перспективу наладить хорошую связь с территориями, поскольку начальник контрольного управления курировал деятельность представителей президента на местах. В какой-то момент принципиальность Болдырева и его оправданная бескомпромиссность выразились в стремлении сделать Контрольное управление как бы главным цензором страны. В отношениях президента с Контрольным управлением стали зарождаться непонимание и обидные разногласия в подходах к работе. Результаты проверок и выводы, которые при этом делались Контрольным управлением, расходились с оценками президента и вносили дополнительный дискомфорт во взаимоотношения между федеральной и местной властью. Роковой Съезд