После встречи Горбачева с российскими депутатами в Белом Доме 23 августа мы зашли в кабинет к Борису Николаевичу и обсудили там несколько вопросов принципиального характера. Один из них касался устройства межреспубликанского экономического комитета, участию в нем России и в частности роли Ивана Степановича Силаева. Горбачев весь как бы олицетворял готовность к сотрудничеству, приятную решительность.
Я не считаю, что Ельцин использовал послеавгустовскую ситуацию для демонстрации собственного превосходства. Отношения были сложнее. Первые шаги Горбачева после Фороса, когда он назначил министром обороны Моисеева, обескураживали своей наивностью. Складывалось впечатление, что Михаил Сергеевич продолжал доверять большинству из тех, кто предал его, кто прямо или опосредованно участвовал в путче.
Опасения, что счастливый в очередной раз от того, что катастрофа не произошла, Горбачев позволит себе бесконечную череду компромиссных поступков и решений, эти опасения и заставляли нас действовать. Ельцин напрямую включился в выработку кадровой политики. Условия, которые Ельцин поставил Горбачеву, отражали всю степень пережитого нами за три дня потрясения и всю степень ощущавшейся нами ответственности. Если и присутствовала в нашем поведении некоторая некорректность по отношению к президенту СССР, то она носила не сознательно-политический, а скорее человеческий характер. Я не могу чистоплюйски судить о событиях тех дней.
Трудно передать, что пережили за эти три дня люди, которые пришли в зал Верховного Совета для встречи с Горбачевым. Еще труднее передать те чувства, которые переполняли большинство из нас, добивавшихся от Горбачева ясности, последовательности, необходимой решительности задолго до ужасов путча. Это был сложное переплетение чувств, поступков, человеческих отношений и, право же, Михаил Сергеевич заслуживал многое из того, что ему тогда было предложено.
Июльский указ Ельцина о департизации наметил направление нашей политики, так что приостановление деятельности КПСС 23 сентября 1991 года было не чем иным как продолжением движения по выбранному пути. Действия Ельцина в отношении КПСС не были спонтанными. Указ о роспуске КПСС в концептуальном плане готовился заранее. Но подписан был лишь после трех дней в августе. Можно смело утверждать, что путч в значительной степени подстегнул нас и добавил решимости.
События августа 1991 показали, что большинство партийных функционеров на местах активно поддержали ГКЧП. Не думаю, что нас кто-нибудь мог бы обвинить в том, что мы преувеличивали опасность, грозившую российской власти со стороны КПСС.
Нас в большей степени беспокоила техническая, организационная сторона вопроса, чем человеческая реакция на «закрытие» КПСС. В те времена у нас была полная уверенность, что произошедшее наделило нас моральным правом так поступить с КПСС, что наши действия отражают и настроение людей, и реальные возможности российского руководства. Осложнений мы не предвидели. Слишком саморазоблачительными и исчерпывающими для КПСС были эти предшествующие три дня. Очень оперативно Московскому руководству было дано указание взять на баланс комплекс зданий на Старой площади. Горбачев наши действия поддержал и этого было достаточно на тот момент, чтобы избежать эксцессов.
Почему так легко общество восприняло исчезновение КПСС?
Горбачев уже много лет вел внутри партии борьбу за оформление полноценных государственных институтов и думаю не было для него более раздражающей помехи, чем его однопартийцы-ортодоксы. На самом деле желанного единства и крепких убеждений в КПСС не существовало уже много лет. Существовал разрыв между политической партийной верхушкой и партийным большинством — это тоже не секрет.
Второе: путч имел ярко выраженную КПСС-ную начинку и любая попытка вступиться за КПСС воспринималась в ту пору обществом болезненно — как поддержка путчистов.
Одним словом, в указах Ельцина естественный, неизбежный и уже подготовленный жизнью распад КПСС получил свое историческое завершение. Нужно сказать, что в последующие дни Горбачев активно содействовал переходу на внепартийную систему власти — это сказалось и в его содействии сохранности партийного архива, и в его позиции относительно роспуска съезда народных депутатов СССР, и в его сотрудничестве с Ельциным. Я думаю, в новой реальности он искренне рассчитывал обрести какую-то новую для себя политическую перспективу, но к сожалению, этого не произошло. Из пекла борьбы — к новой реальности