В результате подписанного трехстороннего соглашения серьезная угроза нависла и над правительством, и над Гайдаром как его руководителем. На согласительной комиссии Ельцину удалось поставить в соглашение пункт о выборах премьер-министра на съезде с использованием мягкого рейтингового голосования — из списка тех кандидатур, которые одобрит сам президент.
В списке фигурировали и Скоков, и Лобов, и Черномырдин, и Каданников (генеральный директор «ВАЗа»), и естественно, Гайдар, и еще несколько кандидатур. Мы считали, что правительство имеет шансы устоять. Очевидно, сыграли свою роль увещевания Хасбулатова, который всегда повторял, что с Егором Тимуровичем можно работать, что если есть разногласия, то их надо обсуждать и снимать, что профессионалам сделать нетрудно. Более того, постоянно намекалось, что стоит внести некоторые корректировки в курс экономической реформы, и правительство будет избавлено от депутатской агрессивности, сможет работать без помех.
Нельзя сказать, что все эти заверения нас сильно убаюкивали, но вместе с тем они создавали некоторый благоприятный, как нам думалось, фон, для дальнейших переговоров и дальнейшего сотрудничества с депутатами. Надо сказать, что к тому времени свои контакты и связи с комитетами уже наработали Чубайс, Нечаев — министр экономики, и это то тоже внушало определенные надежды.
Но с другой стороны было известно, что весьма активную работу с депутатами ведет Скоков, который к тому времени уже возглавлял Совет федерации как неофициальный орган, Совет республик, Совет безопасности. Скоков охотно, много и целенаправленно общался с депутатами. Вся его деятельность так или иначе была одним большим подкопом под правительство Гайдара.
Скоков был убежден, что вправе претендовать на пост премьер-министра, что он знает, что с ним делать. Мы прекрасно знали, что он действует, заручившись полным согласием Хасбулатова, Воронина, Исправникова — всех тех деятелей Верховного Совета, которые имеют претензии на экономические идеи и которые ревниво и пристрастно относились поэтому к Гайдару.
Что касается президента, то мне кажется, он искренне рассчитывал сберечь Гайдара. Борис Николаевич не хотел отказываться от Гайдара, поскольку тогда казалось, что это действительно незаменимая фигура. Гайдар уже превратился в некий знак, символ реформы, узнаваемый и воспринимаемый и на Западе, и внутри страны.
По результатам голосования больше всего голосов набрал Скоков, за ним следовал Черномырдин, и лишь третьим Гайдар… Убедившись, что Гайдара не выбирают, а Скоков откровенно лидирует, Ельцин сделал самый точный ход, остановившись на Черномырдине. В этом выборе — весь талант Ельцина.
Выбор Скокова и беспрекословное подчинение воле съезда стало бы для него предательством своей собственной президентской позиции, которую он занял в ноябре 1991, задумав со мной, Гайдаром и его командой реформу, возглавив кабинет.
А Черномырдин к тому времени был уже членом правительства, вице-премьером. Назначая его премьер-министром Ельцин мог рассчитывать на то, что Черномырдин принесет ему поддержку не только топливно-энергетического комплекса, но и всего директорского корпуса.
Черномырдина знали как человека, который никогда не спешил прятаться за громкие партийные фразы, знали как хозяйственника, который сумел сам создать целую отрасль. Значительной части съезда он был известен как надежный, стабильный, предсказуемый и инициативный лидер, и притом свой в отличие от чуждой и непонятной молодой поросли.
И, наконец, в лице Черномырдина Ельцин обретал партнера, созвучного ему эмоционально, они были близки по своему человеческому и социальному опыту. Их объединял образ крепких хозяйственников, жестких, умелых, способных практически решать нестандартные задачи.
Сегодня я убеждаюсь в том, что может быть в этой перетасовке была скрыта своя логика и свой смысл. Ведь не Черномырдин привел в правительство Геращенко, а Геращенко был настойчиво рекомендован президенту Гайдаром, не Черномырдин породил кошмарную ситуацию взаимных неплатежей, не продумав механизма регулирования текущих хозяйственных связей, не Черномырдин создал напряженность из-за хронической невыплаты зарплаты… Поэтому Черномырдин олицетворял редкий шанс, с одной стороны, нейтрализовать негативные эмоции в адрес правительства, а с другой — продолжить реформаторский курс.
В назначении Черномырдина были сокрыты резервы. Неверно было бы утверждать, что не настояв на кандидатуре Гайдара, Ельцин обрек себя и реформы на топтание на месте. Перевязка узла на шее реформ