По своей природе съезды стали ристалищем, на котором большинство депутатов рассчитывало наконец-то расправиться с Ельциным и его командой, а президент и его правительство стремились пройти сквозь строй с наименьшими потерями для политического здоровья страны. Накапливаемая между съездами энергия превращалась в скрытую и явную жестокую борьбу за каждую поправку к Конституции, за каждое постановление, за ту или иную личность в окружении президента. Не был исключением и седьмой съезд, состоявшийся в декабре 1992 года.
Вообще съезды были интересной страницей политической жизни России. Они поглотили всю политическую жизнь, вся страна как зачарованная наблюдала и впитывала в себя агрессивность, амбициозность и гиперактивность депутатского корпуса. Вглядывалась в него как в зоопарке в диковинное зверье…
Накануне открытия съезда сложилась следующая ситуация: Гайдар продолжал исполнять обязанности премьер-министра правительства, и было ясно, что Ельцин попытается предложить его депутатам в качестве премьера. От Хасбулатова поступали бесконечные намеки, что с Гайдаром можно работать, но одновременно Ельцину навязывали откровенный торг — дескать, с Гайдаром можно работать, ЕСЛИ… Если Ельцин готов пойти на существенные поправки к Конституции, касающиеся процедуры назначения министров, статуса кабинета, если он согласится на большую подконтрольность Верховному Совету и так далее.
Естественно, каждая из сторон явилась на съезд в надежде добиться успеха. Ельцин, очевидно, собирался решить проблему выбора премьер-министра и сохранения экономического курса с помощью приемлемых компромиссов и в какой-то мере был убаюкан обещаниями руководства парламента. Он не был готов к такому жесткому напору и бескомпромиссному настрою депутатов.
Перед съездом Ельцин провел ряд консультаций с представителями парламентских фракций. К тому времени относится и его знаменитое совещание с представителями «Гражданского союза», которые предложили ему поддержку на съезде в обмен на четыре министерских поста. Лукин готов был стать министром иностранных дел, Владиславлев — министром внешних экономических сношений, Травкин — министром экономики, а Липицкий — министром печати. После этого совещания Ельцин публично отозвался об непомерных аппетитах «Гражданского союза»…
Разговор с «Гражданским союзом» состоялся и закончился для центристов ничем, так как Ельцину вообще очень трудно выставлять ультиматумы. Как правило, тот, кто это делает, добивается противоположного результата.
В какой-то момент этого этапа Борис Николаевич поверил в мифологию «Гражданского союза». Я понимаю сейчас лучше, чем тогда, что каждый раз накануне съезда президент искал дополнительные способы выживания, и это было правильно — опереться на новые силы, новых союзников. Но опасные маневры с так называемыми центристами, которые охотно поощрялись Руцким, расслабили президента, наполнили его иллюзиями.
Тем не менее свою роль «центристы» сыграли. После встречи с представителями «Гражданского союза» Ельцин воспринял психологический сигнал с их стороны, и этот сигнал поколебал его волю. Ельцин стал сомневаться в своих позициях, и в кульминационный момент съезда это проявилось. Танцы Хасбулатова