Я убежден, что Ельцин выиграл бы и без Руцкого. Но признаюсь честно: наличие Руцкого облегчило нам работу. Поскольку сам Ельцин избегал прямых «предвыборных» действий, активность Руцкого выглядела естественной, привлекательной и как бы обеспечивающей связь между избирателями и Ельциным. Другое дело, что та часть избирателей, которая знала Руцкого до июня 1991 года, конечно, голосовала за кого-то другого. . .
Вообще поиск кандидатуры вице-президента продолжался очень долго – до последней минуты. Пара Борис Ельцин – Александр Руцкой была зарегистрирована в Центральной избирательной комиссии за час до истечения срока регистрации.
Идеи при обсуждении возможной кандидатуры вице-президента выдвигались самые разные. Скажем, мы в кругу госсоветников не раз приходили к выводу, что такому политику, как Ельцин – харизматическому лидеру с элементами популизма, необходима уравновешивающая его интеллектуальная личность в роли вице-президента. Нам представлялось, что массовый электорат Ельцин завоюет без особых усилий. Но что было делать с тем, что интеллигенция относилась к нему с предубеждением? Поэтому время от времени речь заходила о возможном привлечении Явлинского, Попова, Собчака, Старовойтовой.
Что касается моей кандидатуры, то мы с Ельциным не раз обсуждали вариант выдвижения меня в вице-президенты. Каждый раз разговоры завершались на одной ноте: если мы убедимся, что существует кандидатура более уместная, то безо всяких обид и комплексов мы остановим свой выбор на ней.
Борис Николаевич до последнего момента был уверен, что найдет кандидатуру, которая впишется в параметры, определенные его собственной интуицией. Я тоже до последнего момента по разным причинам надеялся, что он предпочтет меня, и это будет правильно. Когда он объявил мне о своем решении (Руцкой), то я с одной стороны, естественно, огорчился, а с другой – испытал облегчение, потому что проблема наконец-то решена и с меня снят огромный психологический груз.
Я говорю совершенно искренне, что в тот момент не был уверен, что мои личные качества были бы адекватны высокому государственному посту. Сегодня, зная весь диапазон деятельности вице-президента, понимая, какой набор знаний и способностей необходим для этой роли, я бы спокойно отнесся к такому жребию. Но в июне 1991 я испытывал другие чувства, я был полон сомнений и опасений.
Ельцин, будучи политиком интуитивистского толка, очень часто не мог объяснить мотивы своих решений. В этом и сила, и слабость таких политиков. Мы потом не раз обсуждали с ним кадровые вопросы, скажем, когда подыскивали премьер-министра. И я четко могу сказать, что он вообще не был готов к осмысливанию кандидатуры. Меня крайне удивила в нем эта черта. Я до сих пор не могу ее разгадать. Интуиция — главный советчик