Предлагаем вашему вниманию стенограмму первой дискуссии в рамках проекта «Понять Россию». В ходе дискуссии велась аудиозапись маленьким ручным диктофоном, но не весь вечер, и её качество оставляло желать лучшего, но с некоторыми потерями была расшифрована. Публикуется она впервые, перед публикацией отредактирована.
Одновременно с дискуссией в зале была проведена выставка работ кемеровского фотохудожника Николая Бахарева. На выставке демонстрировались фотографии кузбасских горожан позднего советского времени. Выставка была организована Центром «Стратегия» совместно с РосИЗО.
О содержании проекта можно прочитать здесь.
9 марта 1999 г.
Докладчик: Александр Асмолов
Все мы – и консерваторы, и демократы – пленники своего времени. Вот поэтому-то с разной степенью осознанности чтим марксистский тезис: бытие определяет сознание. А из этого тезиса, между прочим, и вытекает пренебрежительное отношение и к психологии массового сознания, и к самим психологам.
Профессиональные психологи, которых услышали бы политики, – явление крайне редкое. Они напоминают улыбку чеширского кота из сказки Льюиса Кэрролла об Алисе: улыбка есть, а кота нет.
* * *
Жёстко, но, увы, верно Андрей Нуйкин поставил диагноз коммунистической педагогике: «Коммунистическая педагогика предельно идеологизировала сознание – мораль и эстетику, увязав даже самые инертные полубиологические реакции (жалости, стыда, родственных симпатий…) с политическими идеями и политизированными идеалами».
В отличие от идеологов партии или неусыпных стражей КГБ, отцы коммунистической педагогики (Луначарский, Крупская, Макаренко, Калинин, без которых тоталитарная советская система вряд ли смогла бы перекроить наши личности до глубокой социальной психофизиологии) были мастерами формирования самой тонкой формы цензуры – цензуры внутренней. Старый добрый Фрейд, уверен, признал бы утопичность многих своих психоаналитических построений, убедившись, как у советских людей сызмальства место цензора, сверх-Я в сознании занимал не образ отца, а образы Вождей — Ленина и Сталина. Детские книги, буквари, учебники в обществе безвыборного массового образования доставали каждого ребенка от Москвы до самых до окраин, щедро снабжая его ответами на незаданные вопросы.
И после этого осмелится ли кто-то пренебрежительно упрекнуть коммунистическую педагогику в неэффективности?
Наивные люди. В деле выплавки сознания эта педагогика – подлинно впереди планеты всей: догнала и… перегнала и США, и Францию. Вот уж действительно не ценим то, чем владеем. О сопромате всепроникающей коммунистической педагогики ещё не раз вспомнят наши подвижники экономических и социальных реформ, если будут и впредь игнорировать известную житейскую формулу «подобное – подобным».
Загадка советской души
Душа «гомо советикус» была выплавлена в тоталитарной культуре. Она обладала и обладает рядом характерных особенностей – образом Отца, овеществлённым во всезнающем, всевидящем непогрешимом Центре, и наличием образа врага; страхом перед неопределённостью и бегством от личностного выбора в критических ситуациях.
Культ Центра рождает культ Личности, а возвращённое в советскую эпоху сознание абсолютизирует черты характера того или иного Вождя.
Один талантливый биофизик ёмко передал четверостишьем эту присущую Центру управления государством особенность:
У государственного пульта
Всех поражает вирус культа.
Идёт зараза и от пульта,
Видать, конструкция не та.
«Если враг не сдаётся, его уничтожают», «Кто не с нами, тот против нас», «Лес рубят, щепки летят». Вот далеко не полный набор убеждений, отражающих еще одну особенность загадочной советской души – веры в перманентное существование врага. Когда общество не может существовать без Центра, который знает ответы на все вопросы? В ситуациях конфликтов, кризисов, борьбы не на жизнь, а на смерть. Если уж таких ситуаций нет, то тоталитарное общество, заботясь о своём самосохранении, с любовью их изобретает.
Отсюда и рождается неизбывная тоска наших красно-коричневых по столь близкой их сердцу мировой революции. Без ползущих из всех щелей врагов – жидов, масонов и гайдаров – они просто начинают задыхаться. И поэтому им непременно хочется совершать восхождение на костёр. Когда после октябрьских событий на «Правду» и «Советскую Россию» надели терновый венец мучеников, всем им сразу же стало комфортно и подпольно. Они вновь готовы, говоря словами Александра Галича, и к праведной баталии, и к штурму Зимнего Дворца. Готовы, но при одном непременном условии. Готовы, когда сверху снизойдет… приказ.
Тут и сталкиваемся с третьей характеристикой социально-психологического портрета души «гомо советикус». Она откладывается в нашем лексиконе, проявляясь в высказываниях: «Я – человек маленький», «Я – как все», «Незаменимых нет», «Сверху виднее», «Сиди и жди, придумают вожди».
Психологически точными мазками эту характеристику веры сталинского периода высвечивает в романе «Новое назначение» писатель А. Бек, описывая проводы снятого Н. С. Хрущевым главы чёрной металлургии: «Эпоха дала им свой чекан, привила первую доблесть солдата: исполнять! Их девизом, их „верую“ стало правило кадровика-воина: приказ и никаких разговоров!» Следуя этому правилу, они знали, как должно и как не должно действовать, чтобы добиться успехов.
Что же стоит за этой третьей характеристикой загадочной советской души? Думаю, не ошибусь, если скажу, что сердцевина этой черты – бегство от принятия собственного решения, от личностного выбора в ситуациях, жёстко регламентируемых командами Центра, и неприятие права на выбор у других. Дети Страны Советов могут быть и находчивы, и оригинальны, но лишь в рамках предначертанного административной системой плана. В этой системе сверхцентрализованного управления в советскую эпоху устанавливается безличный распорядок жизни, в котором шаг в сторону расценивается как побег.
В такого рода строго контролируемом распорядке жизни рано или поздно вырабатывается хорошо известный эффект «выученной беспомощности». Суть его состоит в том, что человек, убеждаясь в невозможности изменить своими действиями размеренный ход событий, в конечном счёте вообще отказывается от поиска. Неотъемлемыми чертами его характера становятся послушание и исполнительность. В результате он начинает нуждаться в регламентируемом образе жизни, где высшей добродетелью является исполнительность, беспрекословное выполнение приказов. Он уже сам стремится избежать жизненных перемен, так как они сулят неизвестное, вынуждают к поиску, а поиск атрофирован. Круг сотворения советской души замыкается.
Психологическая типология политических партий:
«партии вопросов» и «партии ответов»
Самым решительным оппонентом партий реформ стало наше с вами сознание, рождённое социализмом без человеческого лица и беспощадно разящее и «левых», и «правых», и «демократов», и «консерваторов». Вылепленное более чем за семидесятилетний период сознание «гомо советикус» не может обойтись без всевидящего обожаемого бога, пророка или вождя; отличается завидной лёгкостью в делении мира на «своих» и «чужих»; явно и неявно сажает на пьедестал донос как формулу неусыпного наблюдения каждого за каждым… И когда со рвением разрушаются запечатлённые в бронзе и мраморе идолы тоталитарного строя, то с горечью и болью сознаёшь, что мы – психологические двойники своих дедов, тех большевиков, которые столь же неистово рушили старый мир, крушили церкви, составляли перечни запрещённых книг. И, главное, все мы с детства вступали в отряд вечных строителей светлого будущего. Нам без этого просто невозможно жить. Строили социализм, возводили коммунизм. И всегда точно знали, что впереди рай. Знали, куда идти, ради чего строить жизнь.
Именно этого момента массового сознания полностью не учли представители самых различных блоков и партий, отстаивающие путь реформ России. Магические заклинания по формуле «рынок нам поможет», «вперед, к рынку» напоминали знаменитую детскую песенку: «Куда идем мы с пятачком – большой, большой секрет. И не расскажем мы о нём – и нет, и нет, и нет». Призыв к рынку, порой разъясняемый с экрана телевидения через недоступную для населения научную терминологию, воспринимается как дорога в никуда. Нет ничего более губительного для массового сознания, чем неопределённость. Неопределённость, непонимание целей действий всегда приводит к социальному массовому неврозу, к стрессу, к шоку. Неопределённость рождает тревогу, неуверенность в завтрашнем дне.
Все реформаторские партии психологически были «партиями вопросов» — проблем, поставленных перед населением и тем самым грозящих этому населению еще большей неопределённостью.
Большинство пропагандистских усилий «партий вопросов» разбивались по меньшей мере о три психологических барьера.
Первую психологическую ловушку несло магическое заклинание «рынок нам поможет». Наших советских людей звали к Рынку. Но разве наши люди знают, что такое Рынок. Нет. Но зато они наглядно знают, что такое Базар. У них нет психологии Рынка, но у них есть психология Базара. И потому, когда демократы бросают клич «Вперёд, к рынку», то в ответ нередко слышатся недоумённые восклицания. Представители самых разных слоёв населения спрашивают: «Зачем идти к рынку и почему ради этого нового идола нам нужно мучиться и терпеть лишения?»
Вторая психологическая мина замедленного действия на предвыборном пути «партий вопросов» была заключена в восприятии их как роялистских партий, «партий власти». Роялистские же партии, как известно, платят дважды: за свои грехи и за грехи президента… Они стали партией, ответственной за обманутые ожидания.
И, наконец, третья психологическая ошибка: психологический просчёт демократических движений и партий состоял в том, что они создавали для своих политических противников ореол мучеников, услужливо подсаживая их на крест. Ненависть, поиск врагов – тот питательный раствор, в котором уютно чувствуют себя и усиливаются противники демократических реформ. «Нас видят и ненавидят. Значит мы – сила», – говорят жириновские и зюгановы.
И как мы на них становимся похожи, когда с комиссарской прямотой видим мир в чёрно-белых тонах и считаем себя обладателями единственно правильного пути к истине. Нет более прочной социально-политической базы для оппозиции, чем сознание уверовавших в свою победу демократов, которые испытывают чувство глубокого удовлетворения, видя, что Россия превратилась в страну плачущих большевиков. Сознание, сеющее в душах зёрна ненависти и вновь делящее мир на «своих» и «чужих».
Что посеешь, то и пожнешь. Сбылось грустное предостережение Александра Галича:
Не бойтесь тюрьмы, не бойтесь сумы,
Не бойтесь мора и глада,
А бойтесь единственно только того,
Кто скажет: «Я знаю, как надо!»
Психологически компартия и партия Жириновского – «партии ответов», партии, которые сказали населению России: «Я знаю, как надо».
Население России, раздражённое неопределённостью и социальными неудачами правительства реформ с присущей для русской души страстностью ожидало явления пророка. Напряжённые ожидания пророка рождают пророка точно так же, как актёра делают зрители.
Советники, помощники и президентская власть
Интеллигенция и власть – вечный вопрос в России.
Во все времена, не только в наше время, которое я называю режимом тоталитарной демократии, возникала необходимость в том, чтобы профессионалы-интеллигенты участвовали в принятии государственных решений, имеющих широкие социальные последствия.
В истории России мы найдем немало примеров привлечения ученых или просто образованных мыслящих людей к участию во власти. Время от времени рядом с российскими императорами появлялся тот или иной Сперанский и начинал влиять на принятие решений. Другой вопрос, что среди этих попыток нам, увы, далеко не всегда удается найти вдохновляющие примеры политического успеха.
Каков ключ к проблеме стратегии принятия государственных решений с точки зрения культурно-исторической психологии? Юрий Михайлович Лотман выявил два архетипа, определяющих разные сценарии принятия решений: архетип «договора» и архетип «вручения себя». Российская интеллигенция всегда как бы металась между этими двумя моделями поведения. Архетип «вручения себя» подразумевает, что служивые люди – люди не свободные. Они служат «государю», полностью вручая ему свою судьбу.
«Возникновение государевой службы подразумевало отсутствие условий между сторонами. С одной стороны, подразумевалась безусловная и полная отдача себя, с другой стороны – милость».
Совершенно иной по своей сути другой вариант – вариант договора, который появился с образованием первого парламента – Государственной Думы. Этот вариант предполагает возможность общения, консультирования с «государем». Еще одна цитата из Лотмана: «Уже тогда опасались архетипа договора, ибо предупреждали служивые люди, что лукавые думцы государя в искус ввести не могут».
Архетип «вручения себя», когда «царь» требует безусловного себе подчинения, предполагает, что ему никто не может советовать. Он – полноправный управленец, принимающий окончательное и безоговорочное решение. «Царь» не может иметь в ролевой социальной структуре управления фигуру «советника». Согласно неосознаваемой традиции он может иметь фигуру «помощника».
Как выглядит проблема в нынешней действительности?
Горбачев пытался ввести институт советников. И что же? Советники оказались кратковременным явлением на фоне советской жизни. Ельцин пытался ввести институт советников – и его «институт советников» умер почти мгновенно. В России весьма сильна традиция государевой службы, традиция «вручения себя». И переломить её трудно.
На протяжении первых лет ельцинского президентства можно было наблюдать, как первоначальные советники президента в перечне должностей начали трансформироваться в помощников.
Интересно, что вначале пришедшие на «государеву» службу, в президентские структуры, интеллектуалы стремились демократизировать Россию и её государственную власть в рамках модели «вручения себя». Были попытки укоренить статус государственного секретаря и государственных советников. Но система имеет могучий иммунитет…
В России коричневый цвет становится одним из любимых
Патриотизм – особая ситуация. Откуда возникает патриотизм? Есть территориальное поведение животных. Когда вы заходите на их территорию, они начинают вас гнать. По сути дела, патриотизм – это форма, вырастающая в своей эволюции из территориального поведения животных, защищающих свою среду обитания.
Я всегда вспоминаю слова Фридриха Дюрренматта: когда государство начинает убивать людей, оно всегда называет себя родиной. Да, я патриот. Но меня патриотизму учит Чаадаев. Россия всегда искала свой путь. Но этот путь – пусть поймут меня «истинные» патриоты – не в физическом пространстве между Западом и Востоком. Патриотизм – это дорога в историческом пространстве, открывающая перспективы для наибольшей реализации личности. Национал-патриотизм же – это всегда сектантская дорога к обезличиванию, к утрате индивидуальности, к превращению людей в толпу…
Сегодня образование перестало быть религией – в школе должны знать и фадеевский «Разгром», и стихи Цветаевой. В «Советской России» была полемика одного большого национал-патриота с меньшим национал-патриотом. В этой полемике краснодарский патриот по фамилии Постул обвинял директора Института мировой литературы Феликса Кузнецова в том, что его учебники по литературе искажают наш национал-патриотизм… Мне не важно, какова степень коричневости краснодарского патриота или директора Института мировой литературы, у меня нет для этого весов. Мне важно, что и там, и тут вовсе не красноватость и не розоватость. Не надо тешить себя политической дальтонией. Коричневый цвет становится одним из любимых цветов нашей державы, и уже слышны возгласы «Зиг-хайль!»
Но о подполье говорить рано. Всем либералам могу сказать – преступно сегодня заниматься подпольной деятельностью. Только над ковром, и не ради «анти», а «за», потому что любое «анти» – антифашизм, антикоммунизм – начинается, когда ты проиграл. А мы не проиграли. В этом у меня нет сомнений. Полностью понимая, что есть много поводов для пессимизма – экономических, социальных, политических, – я все-таки скажу: еще не вечер.
Недостающее звено восточного фундаментализма
В России за годы коммунистического режима и кризисного периода криминального псевдокапитализма сформировался особый психологический тип личности – нетерпимой, подверженной влиянию различных химер, восприимчивой к идеологемам. Только новой системой образования и воспитания можно было исправить ситуацию. Но именно в сохранении такого психотипа в качестве основного видят гарантию своего политического будущего российские фундаменталисты.
Прогрессивная российская интеллигенция занимается мелочами: борется с фашизмом, коммунизмом, антисемитизмом в России. Но это лишь отдельные стороны более общего процесса, протекающего сегодня во всем мире. Идёт формирование сектантских режимов фундаменталистов различных направлений. Очень скоро российские фашисты и коммунисты найдут общий язык не только друг с другом, но и с уже оформленными фундаменталистскими исламскими режимами Ирана и Чечни. Если этот процесс восторжествует и обретёт организационные государственные формы в Российской Федерации, сектантские режимы смогут определять мировую геополитику. Уже сегодня видны очертания строящейся оси: Индия – Китай – Иран – Россия. Запад пока не осознаёт надвигающейся опасности, не осознана она и в России. Однако на последнем этапе своей стремительной истории Россия становится всё более похожей на недостающее звено новой геополитической оси.
На первый взгляд эта гипотеза выглядит излишне устрашающей. Тем не менее, если свести воедино разрозненные факты – вспышки антисемитизма, активизацию русского фашизма, рост влияния фактора исламского фундаментализма в обыденной российской жизни, укрепление и расширение военно-политического сотрудничества России с Ираном, Индией, Китаем, усиление шовинистических тенденций – всё это не кажется уже слишком фантастическим. В конце концов, у России, в силу внутренних или внешних причин отказывающейся либо лишённой необходимости или возможности двигаться в западном направлении, есть только один путь – на восток. А там процесс фундаментализации уже идёт вовсю. Не хватает лишь ещё одной крупнейшей страны третьего мира, к которому сегодняшняя Россия вполне может себя отнести. И занять своё место в более подходящем для нее ряду.